Джиха развел как-то бахчу, где выращивал дыни и арбузы. Лучшие его дыни достигали весом почти двадцати килограммов, а арбузы — пятидесяти. Четырех арбузов было достаточно, чтобы нагрузить верблюда, — по два с каждой стороны.
Однажды трое путников верхом на мулах проехали по бахче и нанесли ущерб его урожаю.
Джиха узнал этих людей. То были кади, шериф и толстый торговец, владелец многих лавок в центре города. Джиха решил взыскать с них за нанесенный ущерб. Но их было трое, а он один. «Надо разобщить их», — решил Джиха. Первым он обратился к самому важному из них — кади. Хитрец поцеловал в грудь его мула и льстиво молвил:
— Приветствую тебя, о глава верующих и наместник пророка на земле! Ты имеешь право ходить даже по нашим головам и спинам, ведь ты верховный исполнитель божественной справедливости! Не завещано ли нам Кораном повиноваться тем, кто выше нас?
Затем Джиха обратился к шерифу. И с ним заговорил он столь же льстиво:
— Приветствую тебя, о тень посланца всевышнего на этой земле, сын святых. Я воспринимаю как честь, что ты прошел по моему полю. Одного не могу понять: почему этот простолюдин, — и Джиха указал на купца, — считает себя равным вам? Только потому, что у него много денег? Он, наверное, думает, что так же благороден, как вы оба. Но вам ли не ведомо, что он разбогател, обирая бедняков, обсчитывая покупателей на ткани, пшенице и ячмене? Сейчас я преподам ему урок, который пойдет на пользу и ему, и всем, подобным ему, дабы не возносились и помнили слова пророка: «Живет хорошо лишь тот, кто живет согласно своему положению».
Сказавши так, Джиха изо всех сил шарахнул купца палкой по голове, и тот свалился без чувств на землю.
Кади и шериф, гордые собой и убежденные в справедливости слов Джихи, и не пытались заступиться за своего попутчика. Они и сами готовы были его обвинить в чрезмерной гордыне: ишь, мол, каков, думает, раз у него много денег, то он и впрямь им ровня! Они уже тронули поводьями мулов, чтобы уехать, но тут Джиха их окликнул:
— Подожди, подожди, кади! Ты вершишь божий суд на земле. В твоей власти ввергнуть любого мусульманина в богатство или в нищету. Ты можешь разрушить любой дом, разведя или соединив супругов. Ты покровитель сирот и вдов. Но уверен ли ты, что твой попутчик, который называет себя шерифом, действительно ведет свой род от пророка? Где доказательства? Но если б даже это было так, поступает ли он, как подобает шерифу? Искренне ли верует он? Не было ли сказано пророком: «Я предок всех, кто верует в меня»? И не говорится ли в Коране: «Самые дорогие для всевышнего — те, кто искренне верует»? Придется ему вправить мозги, чтобы в будущем знал свое место…
И шерифа Джиха хватил по голове, да так, что тот свалился на землю.
Кади пуще прежнего возгордился собой. Пара ли ему, наместнику пророка на земле, какой-то там шериф или торговец? Он и не подумает за них заступаться. Но едва кади тронулся в путь, как Джиха схватил под уздцы его мула.
— Теперь твой черед, кади! Вот ты и остался один, и нет нужды что-либо тебе объяснять. — И он замахнулся палкой.
— О Джиха! Не бей меня! — взмолился кади. — Я готов попросить у тебя прощения. Ты так ловко сумел нас разобщить! Нам следовало сразу понять, к чему ты клонишь. Вместо этого мы дали тебе возможность разделаться с каждым из нас по отдельности. Не бей меня! Я извлек урок.
И вы запомните: такова будет участь всех, кто позволит себя разобщить.
Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец!